Малколм Рифкинд, бывший министр иностранных дел Великобритании Владимир Путин возвращается к власти в России, которая одновременно и существенно отличается от страны, доставшейся ему от Бориса Ельцина 12 лет назад, и тоскливо похожа на нее.
Немногие на Западе по-настоящему понимают, каким ужасом были 1990-е годы для значительной части простых россиян. Это было время экономических трудностей, хаоса, а для многих — и национального унижения.
Можно понять существовавшее в начале 2000-х восхищение новым лидером, который выглядел трезвым, компетентным и готовым побороть силы, разрушающие Россию, бьющие по самым слабым ее местам. Он реализовал чаяния людей, мечтавших дать отпор как внутренним, так и внешним врагам, воплощенным в лице олигархов и зарубежных лидеров.
Однако если посмотреть на Россию образца 2012 года, в истории Путина можно увидеть два основных мифа.
Первый заключается в том, что в России ему принадлежит абсолютная власть, и он использует ее для того, чтобы помогать простым гражданам. Да, ему удалось принести относительную стабильность после беззакония 1990-х и несколько зловещую предсказуемость внешней политики, что, безусловно, высоко оценил Запад.
Однако власть Путина происходит из целого ряда договоренностей с влиятельными игроками, силовиками или олигархами, сохранявшими свои позиции фаворитов. Эти договоренности были на руку всем вовлеченным в них сторонам, однако делалось это в ущерб простым россиянам. Путин так и не выстроил обещанную «вертикаль власти», которая бы спускала его решения «вниз» по эффективной структуре управления. Вместо этого он лишь вручную разрешает какие-то конкретные кризисные ситуации, устраивая показную демонстрацию своей власти.
Во-вторых, последние 20 лет не продемонстрировали нам, что все россияне жаждут автократии — путинского или какого-либо иного толка. 1990-е годы не «доказали», что демократия неспособна прижиться в России. Вместо этого они показали совершенно очевидную вещь — как и все люди, россияне нуждаются в стабильности. И, как и все люди, как только стабильность достигнута, они начинают хотеть большего — не просто основных прав и свобод, но — и это, возможно, самое важное — и верховенства закона, которому чиновники должны подчиняться наравне с рядовыми гражданами.
Годы президентства Медведева создали в стране интеллектуальную среду, которая спровоцировала людей на ожидание реформ и модернизации — и если эти ожидания не будут реализованы, это вызовет серьезные проблемы. Чтобы сохранить легитимность, Путину придется дать россиянам больше, чем просто стабильность.
Тони Брентон, бывший посол Великобритании в России То, что 7 мая Владимир Путин вновь вернется в кресло президента России, неудивительно. Даже при президенте Медведева, с 2008 по 2012 годы, Путин оставался в России самой влиятельной фигурой и самым популярным политиком. И на это есть серьезные причины. После хаоса ельцинской эпохи он принес России порядок и процветание, вернул ей положение в международном сообществе.
Однако, как прекрасно понимает сам Путин, теперь этого уже недостаточно. Под его властной рукой буйным цветом расцвели коррупция и безнаказанность чиновников. Новое поколение россиян требует свободной прессы, более честной и открытой политической системы, а также более жестких мер по отношению к представителям властей, которые их обманывают и запугивают.
Правящая партия «жуликов и воров» на грани взрыва, а в обществе резко выросло количество гражданских активистов и местных политических инициатив, которые довольно быстро разрушают прежний политический застой. Россия достигла точки, которой до нее уже достигали другие страны со средним уровнем дохода (в том числе Корея, Мексика, Турция, Чили), когда не на шутку разворачивается борьба за настоящую демократию.
Тем, кто привык к практически ничем не ограниченной власти, всегда нелегко сдавать позиции, однако всегда и везде у этой борьбы один исход. Сейчас у Путина есть выбор — помочь ходу истории или стать у нее на пути. Это решение и станет для него настоящей проверкой — той, что определит его репутацию на будущее.
Ричард Саква, профессор политологии Университета Кента Путинизм — лишь часть более широкого постсоветского синдрома, который вновь и вновь возникает в качестве ответа нуждам постсоветской сферы, геополитическим проблемам региона, специфической конфигурации российской политики и российского общества, а также — и в настоящий момент это главное — ориентированности на использование природных ресурсов.
Путинская система практикует плебисцитарную форму легитимизации, когда выборы используются лишь для демонстрации поддержки власти народом. Впрочем, такая система преобладает во всех странах СНГ. В России, однако, при этом по-прежнему сильна приверженность Конституции и сохраняются процедурные аспекты конкурентной демократии, создающие иллюзию плюрализма.
Выборы используются для того, чтобы продемонстрировать поддержку проводимой политики и руководства, при этом истинная конкурентная, плюралистическая политика исчезает. Прежде всего институтам не хватает внутренней логики, которая сделала бы их вполне жизнеспособными в работающей системе власти при нормальном распределении ответственности.
Президентство Медведева предоставило возможность изменить логику системы, не угрожая при этом карой элитам за их коррумпированность и подрыв конституционной власти в годы правления Путина. Это дало бы возможность совершить эволюционный внутрисистемный переход, одновременно трансформировав при этом фундаментальный код, по которому вся эта система работает.
Однако эта возможность была растрачена впустую, и кульминацией этого стал демарш Путина 24 сентября 2011 года, когда он заявил, что пойдет на третий срок. Теперь уже перед Путиным стоит фундаментальная задача — добиться того, чего надеялся достичь Медведев.
Орландо Файджес, профессор истории Лондонского университета Возвращение Путина не является новостью — в том смысле, что он никуда и не уходил. Путинизм царил в России на протяжении последних 12 лет. Похоже, стране предстоит еще 12 лет авторитаризма, системной коррупции, устройства на работу по блату и опасного политического дрейфа — во времена, когда количество проблем в России растет.
Пока что демонстрации протеста не представляют даже серьезного препятствия для политической воли Путина, не говоря уже о революционной ситуации. Для того, чтобы бросить властям реальный вызов, оппозиции не хватает ни численности, ни организованности.
Однако есть широко распространенное убеждение, что больше так продолжаться не может. Особенно это ощущение сильно в рядах интеллигенции, специалистов. Это важный поворотный момент в психологии, который вполне может привести к революционной ситуации, если система не сможет провести реформы.
Новое правительство под руководством Путина будет по-прежнему бояться возможных сценариев «оранжевой революции». Думаю, можно ожидать более грубых репрессий в адрес наиболее видных представителей оппозиции. Однако в какой-то момент в правительстве, скорее всего, произойдет раскол по поводу того, насколько далеко должны заходить реформы.
«Антикоррупционные» кампании вряд ли убедят все население страны, в этом смысле не помогут даже усилия по объединению оппозиции. И когда это окончательно станет понятно, самые яркие политики начнут продвигать более значимые реформы, чтобы спасти систему, которая так их обогатила.
Источник: Русская служба Би-би-си
