В Белоруссии начали действовать новые «Правила внутреннего распорядка в следственных изоляторах органов государственной безопасности». Разрешено играть в нарды, в камерах позволено иметь холодильник, телевизор и другие удобства. Также им обещана психологическая совместимость с сокамерниками и вежливое обращение со стороны надзирателей. Текст документа, утвержденного постановлением КГБ N37, размещен на Национальном правовом портале.
Тимофей Дранчук, в качестве наблюдателя из структуры «Партнерство» помещенный в СИЗО КГБ в период президентской кампании 2006 года, утверждает, что новые правила не слишком отличаются от тех, что действовали во время его почти полугодового давнего ареста.
«Даже бюджетные сигареты администрация выдавала подследственным бесплатно, кажется, по пачке на два дня. Сам такие не курил, но не раз от сокамерников об этом слышал, — говорит Дранчук. — «Американка» на порядок лояльнее к своим сидельцам, чем остальные белорусские тюрьмы и СИЗО». «Американкой» главный следственный изолятор КГБ в Минске, по одной из версий, называют за проект, по которому строили тюрьмы в США в конце позапрошлого века. Круглое двухэтажное здание, где на верхнем этаже по радиусу расположены 18 камер, размещается во внутреннем дворе КГБ, квадратом занявшем квартал в самом центре белорусской столицы. Сведения о самой закрытой из белорусских тюрем стали проникать в прессу с арестами политических оппонентов президента Лукашенко – содержавшиеся (и содержащиеся) в «Американке» экс-госчиновники, а также граждане, обвиненные в экономических и особо тяжких преступлениях, предпочитают о СИЗО не говорить. По рассказам «политических», камеры в «Американке» рассчитаны на двоих и по форме напоминают гроб, сужаясь от окна к двери. Высокие – более трех метров – потолки и очень толстые стены, обеспечивающие полную звукоизоляцию. «Условия содержания там гораздо лучше, чем в иных местах. По сравнению с «Володаркой» [известное на постсоветском пространстве СИЗО МВД №1 в Минске на улице Володарского] – небо и земля! » — рассказывает Тимофей Дранчук. «На «Володарке» я пробыл затем два месяца, а показалось – год. Камеры переполненные, духота, короткие прогулки, баланда. В СИЗО КГБ готовили, скажем так, бюджетно, но по-домашнему. Ограничений в передаче продуктов из дому было мало, два раза в неделю в СИЗО КГБ принимал врач, а «скорую» охранники вызывали по требованию», — вспоминает наблюдатель. Правила содержания, которым завидовали в иных белорусских тюрьмах, были отменены в «Американке» в ночь после президентских выборов в декабре 2010 года. За участие в послевыборных протестах в СИЗО КГБ попали около двух десятков оппозиционных политиков, в том числе соперники Лукашенко в борьбе за президентское кресло. Арестованные рассказывают: в камерах не хватало мест, и охранники принесли заранее сколоченные деревянные настилы. «Вон, первая леди из-под шконки вылазит», — вспоминает реплику сокамерниц арестованная вместе с избитым мужем журналист Ирина Халип, супруга экс-кандидата в президенты Андрея Санникова. «Сам листок с правилами содержания забрали из нашей камеры на вторые или третьи сутки ареста, я так и не успел прочитать, что же мне положено», — вспоминает Сергей Возняк, член партии левых «Справедливый мир», во время выборов поддержавший кампанию «Говори правду! «. Сергей Возняк полагает, что нововведения в СИЗО КГБ связаны с обнародованием многочисленных фактов жестокого обращения в белорусских тюрьмах и изоляторах с политическими оппонентами действующих властей. Оппозиционные политики, прошедшие после президентских выборов через «Американку», рассказывают о растяжках нагишом, ночных допросах с психологическим давлением, беге по винтовой лестнице с матрацем и пожитками под угрозой расправы со стороны облаченных в маски охранников. «Там на нас бросили не обычных, работавших в СИЗО КГБ охранников, а командированных из личной охраны господина Лукашенко. И те вели себя с одинаковой жестокостью как по отношению к заключенным, так и по отношению к охране СИЗО КГБ. Если только те высказывали какое-либо недоумение или удивление по поводу таких действий, они получали почти то же, что и мы», — вспоминает поэт Владимир Некляев, экс-кандидат в президенты на выборах 2010 года. В новых правилах содержания в СИЗО КГБ отмечено, что «лица, содержащиеся под стражей, имеют право на вежливое обращение со стороны сотрудников СИЗО». «Сотрудники СИЗО при осуществлении мер по обеспечению содержания лиц под стражей обязаны гуманно обращаться с заключенными и уважать их человеческое достоинство», — указано в циркуляре. Размещение в камерах предполагается с учетом психологической совместимости подследственных либо осужденных, обещана подписка на газеты без ограничений, а также отправление писем и телеграмм без ограничения их количества «за счет сотрудников СИЗО». Предусмотрено трехразовое питание, полный комплект постельных принадлежностей для каждого арестанта, еженедельная 15-минутная помывка, настольные игры – по одному комплекту на камеру, периодика и книги из библиотеки СИЗО. В соответствии с новыми правилами, в привычное оборудование камер добавлены шкафы для продуктов и одежды, разрешен холодильник и телевизор. Сообщение о том, что камеры СИЗО оборудуются «отделенным санитарным узлом», у бывших сидельцев вызывает особый интерес: неужто в «Американке» затеяли евроремонт? Экс-кандидат в президенты Владимир Некляев, смеясь, говорит, что благодарен тюремному сортиру общего пользования, куда выводили под охраной и с приказом не засиживаться. Там, среди обрывков использованной бумаги, арестованный после президентских выборов Некляев увидел газетный клочок со словами поддержки от коллеги-поэта Евгения Евтушенко. «Я вдруг почувствовал, что я не один. В тюрьме понимание этого, а прежде всего того, что за близкими тебе людьми есть надежный присмотр, кто-то о них думает, беспокоится – значит невыразимо много», — говорит Некляев. К улучшению условий содержания в СИЗО КГБ поэт относится с иронией: «Я думаю, это своеобразное приглашение для кандидатов в президенты будущих выборов 2015 года: мол, давайте, ребята, мы вас уже ждем, все у вас здесь будет хорошо и с питанием, и содержанием». «Но если они оставят ту же баню с тем же одним водяным «соском» для пяти человек на 15 минут, я не поддамся искушению туда попасть», — усмехается Некляев. Отдельная глава в новых правилах посвящена «организации культурно-воспитательной работы» с несовершеннолетними. В прежнем варианте правил содержания под стражей чекисты допускали наличие в своих СИЗО малолетних арестантов, указывая, что они должны содержаться отдельно от взрослых и в редких случаях, с согласия прокурора, среди «положительно характеризующихся» взрослых, попавшихся впервые и не за тяжкие преступления. Теперь для малолетних арестантов прописаны групповые и индивидуальные беседы, лекции, «прочтения газет и журналов, художественной литературы». Администрация СИЗО должна создать условия для получения базового и среднего образования и осуществлять контроль за обучением несовершеннолетних. «Школьники будут удостоены чести оказаться в «Американке», не прерывая учебы? Эдакий верх гуманизма и эстетизма – как в романе Набокова «Приглашение на казнь», где заключенного вынуждают быть благодарным и радоваться инквизиторам», — замечает правозащитник Людмила Грязнова. «Это знак устрашения для молодежи, которая в последние годы озадачивает КГБ креативными формами политической активности», — уверена правозащитник. Грязнова напоминает, что чекисты вели «разработку» школьников из «Молодого фронта», активистов социальных сетей, среди которых был несовершеннолетний Роман Протасевич , а студента-третьекурсника Антона Суряпина отправили в СИЗО КГБ за размещение в интернете фото шведских плюшевых медвежат. «Для размещения беременных женщин и женщин, имеющих при себе детей в возрасте до трех лет, используют наиболее светлые и сухие камеры, как правило, расположенные изолированно. Камеры оборудуются одноярусными спальными местами», — гласят новые правила содержания в СИЗО КГБ. Образ «радистки Кэт», рожавшей под приглядом контрразведки, до этого был знаком белорусским обывателям и правозащитникам только по фильму «Семнадцать мгновений весны». «Закрытость белорусской пенитенциарной системы такая, что мы не знаем даже о точном количестве заключенных и находящихся под следствием, не говоря уже о категориях – женщины, дети. Эта система не допускает общественного контроля за содержанием подследственных и заключенных, и в новых правилах, выпущенных для СИЗО КГБ, такой контроль также не предусмотрен», — замечает Андрей Бондаренко, руководитель информационно-просветительской «Платформы», созданной для защиты прав попавших за решетку. «Не берусь сказать за всех правозащитников и коллег, но «Платформа» приветствует всякое улучшение правил содержания в местах заключения. Мы готовы даже оказать посильную помощь пенитенциарной системе, МВД, КГБ в улучшении условий содержания заключенных», — говорит Бондаренко, активист оппонирующей властям Объединенной гражданской партии и бывший предприниматель, отбывший в тюрьмах почти два года по несправедливым приговорам и затем оправданный. Еще один известный белорусский правозащитник вместо оценки нововведений КГБ посоветовал прочитать попавший на днях на волю и размещенный негосударственной прессой «американский» дневник осужденного Игоря Олиневича, интеллектуала-компьютерщика и идейного анархиста, признанного белорусскими и международными правозащитными организациями узником совести. Олиневич отверг предложение руководства СИЗО КГБ остаться в «Американке» хакером или в арестантской обслуге, предпочтя «лучшей из белорусских тюрем» восемь лет строгого режима в колониях и на этапах.
Отрывок из дневника Игоря Олиневича, находившегося под следствием в СИЗО КГБ, осужденного на восемь лет по так называемому «делу анархистов», признанного международными и белорусскими правозащитными организациями узником совести: «2011-ый начался мрачно. Первого января на прогулке мы с Максимом нарисовали снежками смайлик и слоган «Vivat anarchia». Только вернулись в камеру, как у «кормушки» появилась голова контролера с вопросом «И кто у нас тут художник? «. Я взял на себя и пошел затирать [надпись] один. Ошибка. Как-то не обратил внимания на эскорт из двух масок, которые зашли за мной во двор. Вдруг они приказали снять свитер (бабушка вязала) и им стереть снежные мастерства. Понятно, я отказался. Тут же получил дубинкой в голову. Первые секунды я был в шоке, не мог поверить, что они серьезно рассчитывают, что нормальный человек будет раздеваться в мороз и драить своей шмоткой эту грязную шершавую стену. Но именно этого они и хотели! Приказ – отказ – удар, приказ – отказ – удар… Били в голову, по ушам, по шее, в пах, под колено, в зубы, глаза. Кровь закипела, кулаки сжались сами собой. Увидев такой поворот, маски отошли на пару шагов и встали с дубинками наперевес, орали, чтобы разжал кулаки, но я их уже не слышал. Ситуацию разрулил дежурный, который неожиданно появился за их спинами. При нем они не посмели продолжать. Внутри все горело. На обратном пути у лестницы опять тормознули. Те же или другие – не разобрал. Потребовали по команде наклонить голову. Отказ. Мощный удар в голову, по шее сзади. Отказ. Опять комплексный подход. Отказ. Наконец выведенный из себя каратель закричал: «Ты что, идейный? » — «Да, идейный». – «Не понимаю, ты бандит или что? » — «Нет». – «Так за какую, б…, за какую ты идею? » — «За свободу я». [… ]Утром следующего дня экзекуция продолжилась. Выцепили на обратном пути из сортира. На этот раз маски собрались вместе, четверо или пятеро. Перегородили дорогу, команда: опустить голову. Отказ. Пару ударов, ноль реакции. Ставят на растяжку у стены. Поинтересовались, буду ли дальше отказываться. Ответил положительно. Резкий удар по ногам, падаю, как подкошенный, на колени и локти. Хватают поднять, но крышу уже сорвало, в глазах – красный занавес, это уже не я. Отбиваюсь от захватов, кручусь по полу, как юла. Скручивают, щелкают наручники. Тянут в спортзал, ставят на очень жесткую растяжку, уперев головой в стену. Растягивают ноги берцами, на голени подошвой рвут кожу. Бьют под дых, туда-сюда, но боли я уже не чувствую. В крови львиная доля адреналина. Подносят к лицу включенный электрошокер. Страшно, сильней стискиваю зубы. Переговоры. Сходимся на том, что буду только опускать взгляд при команде «голову вниз». Втихаря мажут ранки – перекисью водорода, наверное. Еще через сутки записываюсь в медпункт, чтобы снять побои. На лбу гематома, колени и локти разбиты, на голени рана, губы, ухо… Более, чем достаточно. Но вместо врача вся камера идет на прием к начальнику СИЗО. [… ] «Вы террорист? » — жестко спросил полковник Ор-в. «Нет». «Зачем вы избили двоих контролеров? У меня вот рапорта лежат. Одному пришлось больничный давать, у второго рука повреждена». Во как! [… ]»Американка»… Когда-нибудь тут будет музей страдания. «Источник: Русская служба Би-би-си
