Фото: Getty Images
В украинской театральной среде разразился скандал. Преданный огласке список расценок за интимные действия перед камерой породил движение под хештегом #насиллявтеатрі и расколол культурное сообщество на борцов за новую этику и тех, кто считает проблему надуманной
18 мая директор и художественный руководитель столичного театра «Актер» Слава Жыла в личной переписке предложил некой актрисе принять участие в съемках своего театрального проекта «Мистер Баттерфляй». Предложение было коммерческим и вполне конкретным: облизать фаллоимитатор — 500 грн, снять лифчик — 1000 грн, имитировать секс с партнером топлес — 1000 грн.
Актриса, чье имя так и не было обнародовано, переслала эту переписку своей более маститой коллеге Оксане Черкашиной. В тот же день Черкашина написала возмущенный пост в Facebook. Предложение Жылы она сочла объективирующим, издевательским, позорным и оскорбительным для человеческого достоинства. Черкашина объявила действия Жылы насилием по отношению лично к ней и потребовала от режиссера объяснений.
Большинство актрис и актеров утверждают, что подвергались насилию, но о конкретных случаях предпочитают молчать
Гневную запись актрисы поддержали десятки комментаторов. Случившееся они называли сексизмом, мизогинией, средневековьем, стыдом, жестью, кошмаром, дном, смрадом, ужасом, а также другими сильными словами, которые в журналах печатать не положено. Впрочем, реакция общественности единодушной не стала. Некоторые заявили, что не видят в предложении режиссера ничего предосудительного.
Через день Жыла тоже изложил свою позицию в Facebook. Извинился за то, что его фразы из переписки выглядели грубыми и возмутительными. Отметил, что неделикатные слова вырваны из контекста, что перед тем, как называть расценки за обнажение и облизывание, он уточнял, что это проект «18+» и подробно объяснял актрисам его суть. И наконец напомнил, что лично с Оксаной Черкашиной никаких переговоров не вел.
В целом конфликт мог показаться исчерпанным. На самом же деле история только начиналась.
Расширение пространства борьбы
21–22 мая в украинском сегменте Facebook появляются страница «Насилие в театре» и записи с одноименным хештегом. Несколько СМИ публикуют материалы о скандале, возникшем из-за предложения Жылы, и начинают дискуссию о границах допустимого в театральной практике. Оксана Черкашина и ее единомышленники заявляют, что насилие в украинском театре — обычное дело и продолжать его замалчивать нельзя.
НА СЦЕНЕ – МОЖНО? Активисты выступают исключительно против насилия при работе над спектаклем (фото: Getty Images)
Широкий резонанс получают публикации фолк-певицы Марьяны Садовской и бывшей и. о. министра здравоохранения Ульяны Супрун. Садовская рассказывает о том, как в начале 1990-х, будучи актрисой польского театра «Гардженице», она стала жертвой психологического давления, словесных унижений и насильственных действий, включая рукоприкладство. Супрун пишет, что украинский театр — территория распространения сексизма, объективации и предубежденного отношения к женщинам; ее пост в Facebook получает 4,7 тыс. лайков.
В рамках сетевого флешмоба актеры и актрисы публикуют свои фотографии со слоганом «Мое тело — мое дело». Директор Дикого театра Ярослава Кравченко и театровед Ирина Чужинова инициируют анонимный опрос о насилии в украинском театре. Согласно его предварительным результатам, около 70% респондентов признаются, что в своей профессиональной деятельности подвергались насилию какого-либо рода — физического или психологического.
Однако вот что интересно: о конкретных случаях харассмента речь почти не заходит. Несколько не слишком громких имен вскользь упоминает Оксана Черкашина. Историю о том, как один одиозный ректор, отбирая студенток в свой шоу-балет, заявил, что ему «нужны девчата с маленькими жопками», вспоминает хореограф Антон Овчинников, только театр тут уже ни при чем. На этом откровения заканчиваются.
Также характерно, что вопросов о том, что можно, а что нельзя делать на сцене, в контексте данной дискуссии не возникает вообще. Никто не говорит, что публично демонстрировать наготу недопустимо: Черкашина это делала, да и большинство спектаклей Дикого театра не обходятся без обнаженки. То есть Жыла виноват не в том, ЧТО он предложил, а в том, КАК он это сделал. Прямо по классике: «Ты просишь, но ты просишь без уважения».
Без вины виноватый 
Слава Жыла извинился, но виновным себя не считает. По его мнению, проблема насилия в украинском театре раздувается искусственно. Бурную реакцию на его реплики, дружное возмущение общественности и последующие выступления против насилия в театре он характеризует модным словом «хайп».
— Я принес свои извинения тем, у кого мои слова вызвали боль и негодование, однако, честно говоря, не думаю, что совершил ошибку. Такой взгляд мне навязало общество, которое я не могу игнорировать. Когда растет массовое недовольство, волей-неволей начинаешь прогибаться. В будущих переписках с артистами я учту этот неприятный опыт и постараюсь формулировать свои предложения по-другому.
— Мнения в театральной среде разделились, и против меня выступило не так-то много людей. Характерно, что из театральных руководителей Черкашину поддержал один лишь Стас Жирков, в чьём театре она играет. Зато в мою защиту выступили Диана Попова [директор департамента культуры КГГА], Костя Дорошенко [известный арт-критик, куратор и медиаменеджер], Олег Вергелис [один из ведущих театральных критиков].
— Вот что лично для меня важно в этой истории. Во-первых, мы часто ругаем нашу судебную систему, но получается, что у нас даже в отношениях между собой нет презумпции невиновности. Во-вторых, если вырывать слова из контекста, можно изобразить преступником даже самого законопослушного человека. Ну и, в-третьих, я не понимаю, как можно использовать в обвинениях личную переписку, да еще и не с тобой, а с другим.
— Случаи реального насилия в театре лично мне не известны. Если таковые и есть, то разве что единичные, системный характер они не носят. Поэтому я считаю, что группа людей, организовавшая движение против насилия в театре, высасывает проблему из пальца. У нас в стране к театральному сообществу принадлежат десятки тысяч человек, но я заметил, что прямой эфир, организованный активистами, смотрело всего тридцать зрителей.
— С другой стороны, работа режиссера всегда предполагает некое психологическое воздействие на актера, без этого не обойтись. Вообще, работа любого руководителя связана с каким-либо принуждением. В конце концов, государство — это насилие, армия — насилие, МВД — насилие, налоговые службы — насилие, но почему-то никому не приходит в голову против всего этого выступать.
Показательно, что девушку, согласившуюся облизать фаллоимитатор и обнажить грудь на камеру, Жыла нашел без проблем. Премьера «геймифицированного онлайн-спектакля» «Мистер Баттерфляй» состоялась во вторник, 16 июня, в Zoom. По словам режиссера, в нем поднимаются вопросы дегуманизации общества, гомофобии и, что особенно забавно, насилия. По существу, скандал вокруг спектакля послужил для него своеобразной аннотацией.
Насилия не видите? А оно есть 
Если в первой реакции Оксаны Черкашиной на реплику Славы Жылы звучала неприкрытая ярость, то теперь актриса высказывается сдержанно. Интересно, что, по мнению Черкашиной, из-за ее инвективы пострадал не только Жыла, но и она сама — от ответного хейтерства сторонников режиссера. Кроме того, термин «насилие» Оксана трактует не в общепринятом понимании, а по леворадикальному философу Славою Жижеку. Разговор идет не о криминальных деяниях, а об этических нормах.
— Объектом массового осуждения стал не только Слава. На меня тоже обрушилось огромное количество ненависти, к которой я не была готова. Мы оба оказались на непонятной территории: говорить о новой этике в Украине еще не научились. Каждый из нас имеет право считать жертвой себя. Меня, например, комментаторы пытались дискредитировать как профессионала и как человека. Я, конечно, не ангел, но и то и другое — просто смешно.
— Действительно, дело не в том, что предложил Жыла, а в том, как он предложил. В этом, безусловно, присутствовала нотка сексизма, объективации женского тела. При таком содержании предложения работы его форма меня сильно взволновала, возмутила — тут можно привести целый ряд подобных глаголов. Моя реакция была не столько рациональной, сколько эмоциональной.
— Движение против насилия в украинском театре поддерживается огромным количеством людей. При этом я не жду, что актеры и актрисы начнут называть имена. В ожидании того, что насилие нам станут предъявлять в чистом виде, есть какой-то вуайеризм. Даже если такое случится, мало что поменяется. Речь о том, что кроме прямого объективного насилия или харассмента (они, конечно, тоже присутствуют, это всем известно) есть насилие невидимое — символическое и системное.
— Это насилие существует во всех дисциплинарных структурах с четкой вертикалью власти, от школы до тюрьмы, и театр, к сожалению, не исключение. Мне повезло: пережив такое насилие, я могу открыто о нем говорить, но мой случай — только верхушка айсберга. Представьте, сколько у нас невидимых жертв, которые не только не назовут конкретных имен, но даже не поймут, что их эксплуатируют!
— Я работала со множеством режиссеров и в Украине, и в Европе. Мне есть с чем сравнивать — от самых неприятных историй до самых приятных. Режиссер должен осознавать, что актер — такой же субъект творчества. То есть я не за охоту на ведьм, а за пересмотр иерархий. За то, чтобы открыто говорить о границах — телесных и эмоциональных. За то, чтобы подвергать сомнению стереотипные нормы. И за то, чтобы участники театрального процесса были защищены с позиции закона.
Из вышесказанного можно сделать вывод, что громких разоблачений и сенсационных обвинений, связанных с насилием в сфере культуры, ждать не стоит. Несмотря на решительный настрой Черкашиной, инициированное ею движение преследует куда более скромные цели, которые среднестатистическому обывателю не слишком понятны. И вообще, вся эта история не столько про борьбу с насилием, сколько про феномен праведного гнева и группового осуждения.
Обвинить, осудить, заклеймить
Майкл Джексон, Харви Вайнштейн, Кевин Спейси, Роман Полански, Вуди Аллен, Шон Пенн, Билл Косби, Джеффри Джонс, Жан-Клод Арно… Список звезд кино и шоу-бизнеса, обвиненных в насилии, прежде всего сексуальном, выглядит внушительно. Одним знаменитостям удалось отделаться подмоченной репутацией и разрывом контрактов, другие загремели за решетку. Но во всех этих случаях речь шла о реальном нарушении закона. В истории с непристойным предложением Жылы ничего подобного нет.
Тем не менее скандал возникает нешуточный. Сторона обвинения сразу же переходит на повышенные тона, количество реплик в духе «Позор!» и «Долой!» стремительно растет, профессиональное сообщество раскалывается на два ожесточенных непримиримых лагеря. Дальше — как по писаному: ненависть порождает ненависть, насилие порождает насилие, злые, несправедливые слова летят в обе стороны. Суть проблемы отходит на второй план.
Насилием следует признать и буллинг в Facebook, и кампании массового осуждения с использованием языка ненависти
Говоря о нынешнем кейсе Славы Жылы, нельзя не вспомнить недавний кейс Ильи Хржановского. Автора «Дау» обвиняли и в издевательствах над младенцами, и в принуждении к изнасилованию, и в создании «концлагеря», и даже в том, что он в силу одного лишь российского гражданства является агентом влияния Кремля. Ни одно из этих обвинений не подтверждается фактами и не выдерживает критики, но осадок, что называется, остался. Серия манипулятивных публикаций уже сформировала образ режиссера как опасного извращенца и тайного врага украинского народа.
С Жылой такого, слава богу, не случилось. Он все-таки гражданин Украины, не так давно подтвердил свой патриотизм заявлением о переходе на украинский язык, в психологическом насилии был обвинен впервые и сразу же публично извинился. Тенденция, однако, налицо: поборники морали, чувствуя поддержку ситуативного большинства, бросаются в бой за этические идеалы с агрессией, психологического насилия в которой куда больше, чем в исходном проступке.
Один из лучших анекдотов советской эпохи гласил, что войны не будет, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется. Конструктива в такой борьбе нет. Насколько конструктивным окажется движение против «символического» и «системного» насилия в театре, как говорится в таких случаях, покажет время.
