Глеб Бобров, луганский писатель, журналист и пиарщик, в 2007-ом году написал роман «Эпоха мертворожденных», который стал настоящим бестселлером, хитом военной литературы в Сети. Вооруженный гражданский конфликт в развалившейся на части Украине описан автором с глубоким знанием законов войны. Сам Глеб Бобров воевал в Афганистане, был снайпером и заслужил медаль «За отвагу». После войны поменял несколько профессий, закончил пединститут, занялся живописью, потом литературой. Наконец написал военный роман, который читают не только в Украине, но и в России, да везде, где есть русскоязычные читатели.
Текст написан в довольно модном жанре антиутопии и затрагивает самые больные проблемы сегодняшней Украины, которую рвут на части ее собственные политики, соседи и даже далекая Америка, которой до всего есть дело. Национальный, языковой вопросы, нетерпимость, предательство, честь, верность, дружба, жестокость, манипуляции сознанием – все это глубоко и неумозрительно затронуто в романе. Человек на войне, на братоубийственной войне, да еще и на территории родного Донбасса… Не хочется, чтобы этот сценарий стал реальностью, хотя сегодня, в нашем сумасшедшем доме, порой кажется, будто война прямо стоит у порога. Обо все этом – в эксклюзивном интервью Глеба Боброва Полемике.
— Расскажите немного о предыстории романа
— Толчком к написанию стало то, что в фильмах, книгах об Афганистане, которых тогда выходило много, я не увидел правды. Там изображали либо таких русских Рэмбо, либо просто лепили откровенную ложь. Поначалу мне хотелось писать даже не художественную прозу, а публицистику, чтобы рассказать, как оно было на самом деле. Потом мои рассказы заметили в Союзе писателей СССР, дали мне наставника, известного российского писателя Ивана Евсеенко. Он редактировал мои тексты, которые потом публиковали в журнале «Подъем». Я почувствовал вкус к литературе и бросил живопись. С появлением Интернета все закрутилось быстрее и проще. Мы с Максимом Мошковым на базе его Интернет-библиотеки lib.ru создали ресурс okopka.ru – сайт современной военной литературы, где собираем наиболее качественную прозу и поэзию, посвященную прошедшим, нынешним и будущим войнам. Я считаю, что военная литература – единственная настоящая литература, потому что она оперирует актуальной проблематикой. В отличие от коммерческого трэша, стрелялок, искусственного постмодерна, эротики, женских романов. У нас сильная поэтическая группа. Наши авторы – цвет современной русской поэзии. Хотя у нас есть авторы, скажем, пишущие и на украинской мове. На сайте есть роман Игоря Моисеенко, который написал роман об Афганистане, и он на украинском языке выложен на сайте. Он произвел огромное впечатление, в частности, на братьев Кличко, которые грозились его издать. Правда, Украина, в целом, выпала из военного мейнстрима по известным причинам. Среди них – выпадение из общего русскоязычного контекста и увлечение собственными националистическими идеями. И прочие, как бы это сказать помягче, хм, причины.
— Вы написали роман «Эпоха мертворожденных», ставший в 2007-ом году хитом русскоязычного Интернета. Многих очень зацепила фабула – гражданская война в Украине с участием соседних стран. Эта идея родилась в связи с событиями 2004-го года?
— Не совсем так. Я и до этого много анализировал события в Украине, еще до Оранжевой революции. Меня интересовала тема манипулирования общественным сознанием, тема нахождения нашей страны в точке столкновения геополитических интересов Востока и Запада, России и Евросоюза, США, столкновения их цивилизационных проектов. Я глубоко изучил все войны, которые проходили на постсоветском пространстве, близко познакомился с людьми, которые воевали на Кавказе, в Закавказье, с писателями, журналистами. Я слушал их рассказы, которые наложили на мою собственную память и чувства.
— В 2004-ом году у многих было ощущение, что гражданская война в стране начнется с минуты на минуту. И позже, когда роман ваш уже вышел, предчувствие вооруженного конфликта между частями Украины не покидало. Слава Богу, это не случилось. Однако мы по-прежнему живем едва ли не в ситуации холодного противостояния. Как вы считаете, есть вероятность перерастания его в горячий?
— Дело в том, что источник лежит не в Украине, а вне ее. Украина может просто стать пешкой в чужой игре, разменной монетой. Слишком много факторов влияет на это. Но самое страшное уже произошло – это тектонический разлом страны на 3, а то и 4 довольно разных Украины. Это мне очень напоминает в идеологическом отношении ситуацию в Югославии перед войной. У нас есть Запад, Центр, Восток и Крым. И что с этим будет дальше, зависит не только и даже не столько от нас.
— Вы намекаете на что-то, подобное мюнхенскому сговору?
— Нет, хотя сходство с ситуацией, конечно, есть. Вот сами подумайте, кому выгодно начало гражданской войны на Украине?
— Я не вижу никого, кому был бы выгоден вооруженный конфликт в Европе с непредсказуемыми последствиями.
— Но ведь ответ очевиден. США такая полномасштабная война очень выгодна. Она ослабит одновременно и Россию, и Евросоюз, а это главнее экономические враги, соперники в борьбе за мировое господство.
— Но Россия – ядерная страна, и есть опасность эскалации конфликта до уровня ядерного…
— Для кого опасность? Для США? Им это только на руку. Ведь все случится не на их территории. Они надежно защищены океаном. В геополитической войне эти проблемы Европы США не интересуют. Ну, случится еще один Чернобыль, а им-то что? Конечно, это вовсе не означает, что США спровоцируют войну. Есть тысяча факторов, которые меняются каждый день. В Югославии тоже ситуация была спокойной, ничто не предвещало беды, и в один день началась война. Я не оракул, и прогнозы давать не могу. Но Украина очень уязвима, и внутренняя политика очень мало влияет на ее будущее.
— Но через несколько дней будет второй тур выборов, и все в один голос говорит, что их результаты решат судьбу страны на годы вперед. Как вы думаете, чем закончится эта гонка?
— Для меня это не выбор. Кандидаты одинаковы, однояйцевые близнецы. По всему, побеждает Янукович, но никто не знает, как далеко может зайти госпожа Тимошенко в случае поражения, какие процессы в ее голове происходят. Я не скажу, что они марионетки. И Янукович, и Тимошенко – достаточно самостоятельные политики, хотя они сильно зависят от собственных кланов, олигархических групп. Я не исключаю силового варианта развития событий, но не представляю, как это сегодня возможно осуществить технически. Вот если бы в 2004-ом году на Майдан приехали 2 толпы ребят с Донбасса, неизвестно, что там осталось бы от того Майдана. Этот фактор есть и сегодня.
— Мне кажется, пассионарность наших с вами земляков сильно преувеличена. Столько разговоров о гордых и смелых шахтерах, а на деле – покорное унылое терпение.
— Да, я согласен, но могу внести немного черной краски в эту картину. Уровень пассионарности очень низкий. Действительно, украинцы миролюбивая невоинственная нация. Это так. Но никто не учитывает фактор крови. Если проанализировать все войны на постсоветском пространстве, в Югославии, то мы увидим, что везде жили нормальные спокойные люди, но когда включился фактор крови, то уровень пассионарности взлетел так, что мама не горюй. Как только проливается первая кровь, картина резко меняется, и ярость благородная вскипает как волна. Поэтому ситуация непредсказуема и очень опасна.
— Я прочитала ваш роман, полный крови, ненависти, злобы, присущих войне, и мне показалось, что война как таковая вас заводит, как теперь принято говорить, вставляет, возбуждает. Это обычная ситуация для воевавших?
— Человек, который прошел войну, иначе к ней относится, чем те, кто о ней только читал и в кино смотрел. Для вас это Марс. А для нас это реальная жизнь, среда обитания. Она не самая благоприятная для человека, но, как говорит очень популярный, даже культовый российский писатель Беркем аль Атоми, война для человека более естественное и привычное состояние, чем мир. Вся история человечества это подтверждает, так что если в его высказывании и есть преувеличение, то небольшое.
— Неужели для современного, изнеженного комфортом, политкорректного европейца это состояние естественное?
— Вы же не будете отрицать, что перманентные войны идут сплошной чередой и заканчиваться не собираются. Значит, вооруженные конфликты по-прежнему востребованы, в том числе, и психологически. Воевавший никогда не избавится от войны в своей памяти. Это слишком сильное впечатление, слишком сильный наркотик, радикально трансформирующий человека. Война следует за тобой всю жизнь.
— Так вы пишете о ней, чтобы хоть на время от нее избавляться?
— Можно и так сказать.
— Но вернемся к роману. В войне, которую вы описываете, так или иначе участвуют и другие страны. Россия, Польша… Но российские братья не слишком поддержали в этом конфликте малороссов, которые так страстно боролись за восточно-славянское единство. Они у вас решали свои задачи, добивались своих стратегических целей, не слишком заботясь о благе тех, кто тяжело и страшно воевал.
— А русские братья на нас серьезно обижены. Они считают, что мы их предали, позволив себя втянуть в реализацию проекта националистической враждебной России Украины. У меня близкие родственники живут в России, и они вполне всерьез высказывают свою обиду. Каждый шаг нашего уходящего Гаранта только подливает масла в огонь этой обиды и вбивает новые клинья в этот раскол. Началось это не сегодня, а при Кравчуке, Кучме, который оформил все эти подходы в книге «Украина – не Россия». И все нынешние украинские политики, как бы они себя не называли – прозападные или пророссийские – играют в одну и ту же игру, направленную на отрыв Украины от России, на размежевание, развод. Их мотивы понятны. Для них независимость – это гарантия их личного политического будущего. Поэтому в обозримом будущем мы будем иметь только абсолютно прозападных политиков.
— А разве Запад признает их независимость? Разве Запад не пытается ими управлять так или иначе?
— На словах признает, по крайней, мере, необходимые заклинания произносит. И наши политики всегда хотят чувствовать себя королем в маленькой деревне, а не слугой в большом городе. Это типичные банановые князьки, которые имеют иллюзию власти. И эта бананизация будет поддерживаться и дальше.
— В вашем романе Украина разваливается на несколько воюющих между собой частей. Как вы считаете, это действительно произойдет? И еще – это нужно Украине?
— Я считаю, что это будет катастрофой. Настоящей катастрофой. Ведь развал ударит по самим украинцам.
— А если она не развалится, это не будет катастрофой в определенном смысле? Катастрофой для той ее части, которая будет вынуждена в идеологическим и гуманитарном плане подчиниться?
— Трудно сказать. Смотря по какому пути пойдет страна, как будет формироваться стратегия развития. Развал очень сильно ослабит украинскую нацию, которая уже появилась. На Западе, в Центре она уже есть. Если Украина развалится, этнические украинцы через несколько десятков лет превратятся… Ну, станут кем-то вроде басков, например. На остатках территории появится какой-нибудь арабский эмират.
— Но вся Европа постепенно превращается в исламскую территорию, однако живет же?
— Для Украины распад не выход. Она должна жить в мире. Смутное время должно закончиться. Не знаю только, когда.
— Вы в своем романе нелицеприятно высказываетесь не только об украинских политиках, но и вообще об украинцах. Вас наверняка обвиняли в украинофобии. Принимаете эти упреки?
— Все критические слова об украинцах говорю не я, а мой герой. Это принципиальный момент. Если война таки случится, то в ней обязательно будет играть роль национальный фактор, стремительно будет проведена грань между русскими и украинцами. И если между нами ляжет кровь, это не простится никогда ни одной, ни другой стороной. Я об этом еще очень мягко сказал в романе. А реально будет так, что на определенных территориях будут за одно слово по-украински без разговоров стрелять в рожу. А на других территориях то же – за одно слово на русском.
— Значит, речь идет даже не о конфликте между этническими украинцами и этническими русскими, а между русско- и украиноязычными?
— Никто даже не будет спрашивать о национальности, просто будут убивать за одно слово. Это надо очень четко понимать. Я служил с украинцами в Афганистане, я родился и вырос здесь, знаю мову так же хорошо, как и язык. Но реальность такова, как я ее описал. Мне просто налепили на лоб ярлык украинофоба, не вдаваясь в детали. Я понимаю, что книга задела многих.
— Еще бы не задеть. Ведь ваш герой доказывает, что украинского языка не существует, как и украинской нации, что это все искусственные образования…
— Я понимаю, что многие украинцы почувствовали себя «ображенными». И меня отождествляют с моим героем. Но автор и герой – далеко не одно и то же.
— Однако такие идеи здесь, на юго-востоке, довольно широко распространены. Но политкорректность заставляет такую позицию либо скрывать, либо максимально смягчать, а вы вытащили ее наружу.
— Но задачей литературы не может быть политкорректность. Она вообще вне этого. Ее задача – ставить вопросы и заострять проблемы. Разве такой проблемы нет?
— А националисты как к вам относятся?
— Да ничего особенного. Ну, пишут постоянно матерные письма, однако я общался с ребятами из Ивано-Франковска, Львова, со своими коллегами-журналистами, редакторами, и никаких проблем. Спокойный обмен мнениями, полная вменяемость.
— Да, я всегда обращала внимание, что в личном общении все вменяемы, со всеми можно общаться. Но как только начинается стенка на стенку, все вменяемость в секунду исчезает. Особенно это заметно на Интернет-форумах.
— Ну, это специфическая форма общения. Анонимность позволяет очень резко обострять любую дискуссию. И потом – написанное и произнесенное слово суть разные вещи. В живом общении есть невербальные средства, которые позволяют прояснить, смягчить, уточнить позицию.
— Герой вашего романа в конце концов оказывается военным преступником, хотя все положил на алтарь победы, и вообще – финал довольно грустный.
— Он был военным преступником с самого начала. Понимаете, читателю, живущему вне состояния войны, не бывавшему на ней, очень трудно объяснить такие вещи, как усталость военная. И не только дикая физическая усталость. Но и сумасшедший эмоциональный разрыв, который настолько выматывает, что может просто уничтожить человека изнутри. Среди ветеранов огромное количество алкоголиков, наркоманов, суицидников. Потому что они иссушены войной, не могут вернуться к миру. Мой герой, по сути, кинулся под танк с гранатой, приняв естественное в военной ситуации решение.
— Кто привел к тому, что началась война? Вы в книге на этих людей многократно намекаете, обвиняя чиновников разного уровня прежде всего, но как-то неопределенно.
— К войне привела ненасытность кланов, неуступчивость, нежелание договариваться. Вот и сейчас мы видим – сцепились как два барана, никаких компромиссов. А страна просто идет в пропасть. Никто ни на иоту не уступает, только «все или ничего». А почему так? Потому что победитель получает все. А побежденный все теряет. И это все понимают. Отсюда такая ожесточенность. Почему в 2004-м году нельзя было договариваться? Зачем было разваливать страну? Вы победили, получили власть, так поделитесь ею хоть чуть-чуть, найдите точки соприкосновения. Нет, только взять все.
— В вашей книге интересно показана роль журналистов, пиарщиков, которые реально и сильно влияют на течение войны. Не преувеличили ли вы их значение?
— Если проанализировать, какую роль на войне, любой войне, играет пропаганда, работа журналистов на идеологическом фронте, то мы увидим, что она огромна. На уровне постановки задач, идеологических месседжей, которые потом начинают массово вдуваться в уши, на уровне стимулирования пассионарности. Это сейчас журналистов опустили ниже плинтуса. Но как только идет обострение, о нас вспоминают.
